Однажды попадаешь в страну, с которой необъяснимым образом получается любовь. Крепкая, взаимная, не исключено, что на всю жизнь. Чем раньше ее осознаешь, тем лучше получится путешествие и каждое последующее возвращение. Италию любить легко, вне зависимости от места рождения и обитания. То, что это любовь с первой ложки, становится понятно в первые полчаса пребывания в ней.
... Вот, скажем, Венеция. Что может быть более странным, чем среди обескураживающего объема итальянских красот отдать предпочтение тысячи раз воспетой, описанной, написанной и сфотографированной всеми Венеции. Но она найдет, чем потрясти. Пусть и, на первый взгляд, совершенно непримечательным фактом. Как, например, сесть на парапет и опустить ноги в Гранд-канал после долгой прогулки. Красота с открытки впереди тебя, она же и позади, пальцы ног цепляют прохладную воду (нет, не пахнет!) и внизу можно рассмотреть маленьких рыбешек. В это время мимо проплывает гондольер, смотрит на тебя, снимает шляпу и кричит просто так, от избытка чувств: «Чао, синьорина! Чао, белла!». И вот сидишь ты в Венеции, мочишь ноги в Гранд-канале, а гондольер без страха быть непонятым кричит тебе про красоту. Киношность происходящего позволяет чувствовать себя поразительно живой. Италия — это чтобы вспомнить, что ты живой и светишься.
«В это время мимо проплывает гондольер, смотрит на тебя, снимает шляпу и кричит просто так, от избытка чувств: «Чао, синьорина! Чао, белла!».
... Вот, скажем, остались вы наедине с тарелкой неимоверного размера, а в ней спагетти и морепродукты горкой. Эта горка так прекрасна, что очень страшно перед ней оплошать: съесть как-то не так или не суметь достойно разделаться с королевской креветкой. Бросьте! «Must eat» любого курортного городка лучше всего заказывать в каком-нибудь непримечательном кафе четвертой береговой линии, где на столиках вместо льняных скатертей клеенка в красно-белую клетку, в меню на русском языке полно ошибок, зато официанты встречают, как родных. И принесут тебе не только эти самые спагетти, но и графинчик домашнего вина с запотевшими боками. И вот поглощаешь ты эту свежевыловленную вкусноту, запиваешь вином, где-то неподалеку шумит море, намекая, что все будет хорошо. По сути, все уже хорошо настолько, что остановите землю, но – впереди еще несколько дней тепла, моря, вкусной еды и единственной на весь день заботы: после завтрака идти к морю или остаться у бассейна? Дайте себе несколько таких дней, потому что Италия — это история про любовь к себе.
«По сути, все уже хорошо настолько, что остановите землю, но – впереди еще несколько дней тепла, моря, вкусной еды и единственной на весь день заботы: после завтрака идти к морю или остаться у бассейна?».
... Вот, скажем, бесконечная, совершенная, сбивающая с ног красота. Говорят, колыбель Жизни — это Африка. Может быть, но совершенно точно, что колыбель Красоты — Флоренция. Все лучшее, что было придумало человечеством, гнездится в этом городе. С этим легко согласиться сразу же в начале обзорной экскурсии. «Посмотрите налево, это — базилика Санта-Кроче, здесь погребены Галилео Галлией, Никола Макиавелли, Данте Алигьери и Микеладжело», — говорит сопровождающий и не проникнуться этим невозможно, даже если ты ровно дышишь от упоминания чьих угодно останков. Почему-то только перечисление людей, нашедших в трех метрах от тебя последний приют, дает ощущение сопричастности к их великим делам. Это чувство играет новыми гранями в галерее Уффици. Пожалуйста, не игнорируйте ее, даже если у вас прохладные отношения с искусством, а в распоряжении всего полдня во Флоренции. Кофе и кантуччи пахнут приблизительно одинаково в любой точке Италии, копии акварелей с городскими пейзажами можно купить на бегу по дороге к автобусу, но вот картины…
«Выйти из галереи прежним человеком невозможно, потому что после этого даже ходить начинаешь аккуратнее, чтобы не расплескать поселившуюся в тебе красоту».
Все, что вы видели раньше в школьных учебниках истории и в виде репродукций на стенах вашей уважающей искусство тетушки, в зале Боттичелли надвигается всем оригинальным великолепием. Эта красота идет на тебя, светит в тебя мощным прожектором и заполняет по самую маковку. Выйти из галереи прежним человеком невозможно, потому что после этого даже ходить начинаешь аккуратнее, чтобы не расплескать поселившуюся в тебе красоту.
Как только покажется, что получить большее потрясение уже невозможно, как подойдет время обеда. А обед пройдет в кафе, постройки какого-нибудь XIV века, где умышленно стену оштукатурили не полностью, чтобы все видели, что вот она — история, мы ее помним, знаем, ценим и с радостью показываем вам: смотрите, наслаждайтесь, нам не жалко. И принесут на обед «Цезарь», который на самом деле не ешь, а причащаешься им. Неистово хрустящие салатные листья, только что запеченное на гриле мясо, прозрачные лепестки пармезана и соус, который взбили вот только что специально для вас. И все это за какие-нибудь четыре евро. В тебе еще бродит дух Ботиччелли, латая изнутри душевные раны и микротрещины, рядом неоштукатуренная стена XIV века, за окном живая Флоренция, а перед тобой лучший в жизни «Цезарь», вкус которого с радостью оседает в копилку лучших воспоминаний жизни, что уж мелочиться.
«И принесут на обед «Цезарь», который на самом деле не ешь, а причащаешься им».
От ощущения, что все, что с тобой сейчас происходит, важно, нужно и правильно, отделаться невозможно. И не надо отделываться, лучше повторить, потому что в следующий раз обязательно будет новое лучшее воспоминание в жизни. Италия — это чтобы найти дорогу к себе.
Татьяна Лукашевич
В прошлом спортивная журналистка, бескорыстно и бессовестно обожающая еду, Грузию, Италию и путешествия. За новым гастрономическим опытом готова ехать поездом, автобусом, телегой и еще три километра через лес. Падка на прекрасное. Любимое блюдо – пышные блины из печи от бабушки Тани. Считает, что нет кофе лучше, чем американо в пластиковом стаканчике в аэропорту перед вылетом. Мечтает однажды оказаться в Африке, чтобы погладить настоящего жирафа в естественной среде его обитания.
